Напрягаются тонкие ниточки вен, она не ускоряет шага, ведь ей абсолютно некуда торопиться. Смоль черных волос налипает на белоснежно-фарфоровую кожу, тонкую, как пергамент - постоянный недосып, легкие наркотики, жесткий секс, успокоительное. Все это имеет свойство отпечатываться на прекрасном женском лице мгновенно, что уж говорить о постоянной зависимости от этих вещей.
Она полновата и, скорее всего, астматик - брошенная на мокрый асфальт сумка таинственно приоткрывает головку темно-синего ингалятора. Рядом валяются флаконы, поблескивающие мертвой своей роскошью - безобразно дорогие помады, духи.
Её левый чулок на кружевной подвязке немного спал, но это её не заботит. Она останавливается, чтобы поднять с земли тюбик помады и, открыв его белоснежным жемчугом миниатюрных зубов, отплевывает крышечку далеко в сторону, неотрывно глядя на валяющегося на асфальте человека. Ручка револьвера в крови, а от лица незнакомца не осталось ровным счетом ничего. Под её острыми нарощенными ногтями потихоньку подсыхают куски мяса, выдернутые из плоти в порыве ярости.
Безупречно-белоснежным, накрахмаленным манжетом она утирает тонкие свои, мягкие губы, запрокинув голову немного набок и легкомысленно улыбается, склоняясь над дрожащим телом. Росчерк алой помады вдоль его горла, любуясь целостностью композиции. Кровь сочится из носа, губ, из ссадин на щеках. Темно-багровая жидкость вкрадчиво ползет за воротник старой майки, покрытой масляными разводами и пахнущей дешевой выпивкой.
-Скажи мне, Джеймс...кто ты?
Холодная сталь дула револьвера коснулась потного виска мужчины. Невнятный стон - жирдяй пытался повернуться, попытаться хотя бы сдвинуть свою огромную китовую тушу с места. Приподняться и вот уж тогда он размажет эту самодовольную суку об стену. Она ведь всегда была такой - он видел её каждый день и тихо ненавидел. Зачем она приходила в эту обшарпанную, старую кофейню? Брала пачку самых дорогих сигарет, но была любительницей отвратительного эспрессо, отдававшего нечистотами ближайшей речки, заполоненной отходами фабрик. Это был квартал рабочих и Джеймс не мог понять, зачем эта дрянь стремилась пить кофе именно здесь.
Она была всегда мила со всеми, щерила свои зубки в лицемерной улыбке. Даже с прислугой она обходилась мило не смотря на нерасторопность и хамоватость. И только представьте себя, эта стерва всегда расплачивалась кредиткой. И не какой-то там, а безлимитной золотой картой "Visa National".
-Я не слышу ответа, Джеймс, поторапливайся. У тебя осталось не так много времени.
Она села на холодный асфальт рядом с телом, вытягивая длинные ноги и неспеша вынимая из-за тонкого пояска юбки пачку сигарет, со вкусом закурила, тем не менее удерживая ствол возле его виска. Дым клубился возле её губ, когда она немного приоткрывала оные и манерно запрокидывала голову назад, чтобы шелк вороных прядей ниспадал меж хищных крыльев лопаток. Человек снова невнятно заныл, подергиваясь от боли и тем самым больше пачкаясь в уличной грязи.
-Я...я...
-Ну же, Джеймс. Кто ты?
Он уже жалел обо всем. О том, что вломился в ту квартиру, вообще, что узнал тот несчастный адрес. И что вовремя не уехал из города. Ведь все его подельники уже давно пропали из зоны видимости. Они, правда, не были его друзьями, чтобы сильно об этом волноваться. А впрочем-то...кто у него и был? Женщина тем временем зажала сигарету в уголке губ, приподнимая револьвер и проворачивая барабан, вновь приставила его к виску несчастного:
-Смотри, Джеймс. Давай сыграем. Это 6-ти зарядный револьвер. Но пуль всего пять. Может быть, тебе повезет, как ты считаешь? - немного промолчав, продолжая слушать невнятные стенания, женщина кивнула, неспешно затягивая сигаретку, - Вот и я думаю, что фортуна и так по жизни стоящая к тебе своим упругим задом, не соизволит вдруг тебе помочь. Жалкое же ты создание, Джеймс. Но я все-таки хочу узнать - кто ты?
Жировая масса на земле вдруг содрогнулась и резкий удар по милому личику прошелся с массивного кулака мужчину. Навершие острой скулы встретило удар костяшек, белоснежная ткань с размаху врезалась в липкую, тягучую грязь, вдоль спины словно прошел удар тока. Выстрел. Громкий, зычный клич смерти, брошенный обесцененной монетой в трущобы. И хриплый женский смех - острый каблук впился в живот несчастного, отпихивая стенающую падаль прочь. Простреленное плечо.
-Джеймс. Ты туп, как пробка, - утирая гремучую смесь своей и чужой крови с лица, женщина все еще продолжала хрипло смеяться, вновь прокручивая барабан, - Ну вот видишь...фортуна слепа. Она тебе вряд ли поможет. Четыре патрона. Кто ты, Джеймс?
Упорства дамочке, видимо, не занимать. Упрямо сжатые губы - верхнюю рассекло массивным перстнем, но как известно, можно успеть выпить пинту собственной крови, прежде чем тебя вывернет наизнанку.
-Я...я...жалок.
-Именно. Ты - ничтожная биомасса, паразит, присосавшийся к зловонной куче, которую называют социумом. Но даже так, Джеймс, ты не в состоянии ответить на простейший в мире вопрос. Кто же ты?
Она поднялась с земли, выкидывая тлеющий фильтр одним коротким, сухим щелчком пальцев. Оправила угольно-черный поток волос, перемазанный чужой кровью и твердой рукой наставила револьвер прямиком в затылок Джеймса:
-И знаешь, о чем ты будешь жалеть больше всего? Ты умрешь, так и не узнав ответа на этот вопрос.
Выстрел.