Ну разве он не чудо? Хочется на поводок его взять, впрочем… я могу.(с)
Тихий стук высоких каблуков. Она идет по мокрому асфальту, проворачивая старый барабан дряхлого револьвера - он спущен с предохранителя. Как бешеный пес, поверьте - он_спущен_с_предохранителя. Тонкий изгиб запястий, прекрасные пальцы, предназначенные для игры на фортепиано, но уж никак для серьезного огнестрельного оружия, нащупывают спусковой курок. Тихо шелестит ткань строгой офисной юбки. Она ведь мешает ей бегать, равно как и эти лаковые ходули модного дома Лабутен. Но ей ведь и не надо бежать - скорость пули оправдывает неподобающий вид.
Напрягаются тонкие ниточки вен, она не ускоряет шага, ведь ей абсолютно некуда торопиться. Смоль черных волос налипает на белоснежно-фарфоровую кожу, тонкую, как пергамент - постоянный недосып, легкие наркотики, жесткий секс, успокоительное. Все это имеет свойство отпечатываться на прекрасном женском лице мгновенно, что уж говорить о постоянной зависимости от этих вещей.
Она полновата и, скорее всего, астматик - брошенная на мокрый асфальт сумка таинственно приоткрывает головку темно-синего ингалятора. Рядом валяются флаконы, поблескивающие мертвой своей роскошью - безобразно дорогие помады, духи.
Её левый чулок на кружевной подвязке немного спал, но это её не заботит. Она останавливается, чтобы поднять с земли тюбик помады и, открыв его белоснежным жемчугом миниатюрных зубов, отплевывает крышечку далеко в сторону, неотрывно глядя на валяющегося на асфальте человека. Ручка револьвера в крови, а от лица незнакомца не осталось ровным счетом ничего. Под её острыми нарощенными ногтями потихоньку подсыхают куски мяса, выдернутые из плоти в порыве ярости.
Безупречно-белоснежным, накрахмаленным манжетом она утирает тонкие свои, мягкие губы, запрокинув голову немного набок и легкомысленно улыбается, склоняясь над дрожащим телом. Росчерк алой помады вдоль его горла, любуясь целостностью композиции. Кровь сочится из носа, губ, из ссадин на щеках. Темно-багровая жидкость вкрадчиво ползет за воротник старой майки, покрытой масляными разводами и пахнущей дешевой выпивкой.
-Скажи мне, Джеймс...кто ты?
Холодная сталь дула револьвера коснулась потного виска мужчины. Невнятный стон - жирдяй пытался повернуться, попытаться хотя бы сдвинуть свою огромную китовую тушу с места. Приподняться и вот уж тогда он размажет эту самодовольную суку об стену. Она ведь всегда была такой - он видел её каждый день и тихо ненавидел. Зачем она приходила в эту обшарпанную, старую кофейню? Брала пачку самых дорогих сигарет, но была любительницей отвратительного эспрессо, отдававшего нечистотами ближайшей речки, заполоненной отходами фабрик. Это был квартал рабочих и Джеймс не мог понять, зачем эта дрянь стремилась пить кофе именно здесь.
Она была всегда мила со всеми, щерила свои зубки в лицемерной улыбке. Даже с прислугой она обходилась мило не смотря на нерасторопность и хамоватость. И только представьте себя, эта стерва всегда расплачивалась кредиткой. И не какой-то там, а безлимитной золотой картой "Visa National".
-Я не слышу ответа, Джеймс, поторапливайся. У тебя осталось не так много времени.
Она села на холодный асфальт рядом с телом, вытягивая длинные ноги и неспеша вынимая из-за тонкого пояска юбки пачку сигарет, со вкусом закурила, тем не менее удерживая ствол возле его виска. Дым клубился возле её губ, когда она немного приоткрывала оные и манерно запрокидывала голову назад, чтобы шелк вороных прядей ниспадал меж хищных крыльев лопаток. Человек снова невнятно заныл, подергиваясь от боли и тем самым больше пачкаясь в уличной грязи.
-Я...я...
-Ну же, Джеймс. Кто ты?
Он уже жалел обо всем. О том, что вломился в ту квартиру, вообще, что узнал тот несчастный адрес. И что вовремя не уехал из города. Ведь все его подельники уже давно пропали из зоны видимости. Они, правда, не были его друзьями, чтобы сильно об этом волноваться. А впрочем-то...кто у него и был? Женщина тем временем зажала сигарету в уголке губ, приподнимая револьвер и проворачивая барабан, вновь приставила его к виску несчастного:
-Смотри, Джеймс. Давай сыграем. Это 6-ти зарядный револьвер. Но пуль всего пять. Может быть, тебе повезет, как ты считаешь? - немного промолчав, продолжая слушать невнятные стенания, женщина кивнула, неспешно затягивая сигаретку, - Вот и я думаю, что фортуна и так по жизни стоящая к тебе своим упругим задом, не соизволит вдруг тебе помочь. Жалкое же ты создание, Джеймс. Но я все-таки хочу узнать - кто ты?
Жировая масса на земле вдруг содрогнулась и резкий удар по милому личику прошелся с массивного кулака мужчину. Навершие острой скулы встретило удар костяшек, белоснежная ткань с размаху врезалась в липкую, тягучую грязь, вдоль спины словно прошел удар тока. Выстрел. Громкий, зычный клич смерти, брошенный обесцененной монетой в трущобы. И хриплый женский смех - острый каблук впился в живот несчастного, отпихивая стенающую падаль прочь. Простреленное плечо.
-Джеймс. Ты туп, как пробка, - утирая гремучую смесь своей и чужой крови с лица, женщина все еще продолжала хрипло смеяться, вновь прокручивая барабан, - Ну вот видишь...фортуна слепа. Она тебе вряд ли поможет. Четыре патрона. Кто ты, Джеймс?
Упорства дамочке, видимо, не занимать. Упрямо сжатые губы - верхнюю рассекло массивным перстнем, но как известно, можно успеть выпить пинту собственной крови, прежде чем тебя вывернет наизнанку.
-Я...я...жалок.
-Именно. Ты - ничтожная биомасса, паразит, присосавшийся к зловонной куче, которую называют социумом. Но даже так, Джеймс, ты не в состоянии ответить на простейший в мире вопрос. Кто же ты?
Она поднялась с земли, выкидывая тлеющий фильтр одним коротким, сухим щелчком пальцев. Оправила угольно-черный поток волос, перемазанный чужой кровью и твердой рукой наставила револьвер прямиком в затылок Джеймса:
-И знаешь, о чем ты будешь жалеть больше всего? Ты умрешь, так и не узнав ответа на этот вопрос.
Напрягаются тонкие ниточки вен, она не ускоряет шага, ведь ей абсолютно некуда торопиться. Смоль черных волос налипает на белоснежно-фарфоровую кожу, тонкую, как пергамент - постоянный недосып, легкие наркотики, жесткий секс, успокоительное. Все это имеет свойство отпечатываться на прекрасном женском лице мгновенно, что уж говорить о постоянной зависимости от этих вещей.
Она полновата и, скорее всего, астматик - брошенная на мокрый асфальт сумка таинственно приоткрывает головку темно-синего ингалятора. Рядом валяются флаконы, поблескивающие мертвой своей роскошью - безобразно дорогие помады, духи.
Её левый чулок на кружевной подвязке немного спал, но это её не заботит. Она останавливается, чтобы поднять с земли тюбик помады и, открыв его белоснежным жемчугом миниатюрных зубов, отплевывает крышечку далеко в сторону, неотрывно глядя на валяющегося на асфальте человека. Ручка револьвера в крови, а от лица незнакомца не осталось ровным счетом ничего. Под её острыми нарощенными ногтями потихоньку подсыхают куски мяса, выдернутые из плоти в порыве ярости.
Безупречно-белоснежным, накрахмаленным манжетом она утирает тонкие свои, мягкие губы, запрокинув голову немного набок и легкомысленно улыбается, склоняясь над дрожащим телом. Росчерк алой помады вдоль его горла, любуясь целостностью композиции. Кровь сочится из носа, губ, из ссадин на щеках. Темно-багровая жидкость вкрадчиво ползет за воротник старой майки, покрытой масляными разводами и пахнущей дешевой выпивкой.
-Скажи мне, Джеймс...кто ты?
Холодная сталь дула револьвера коснулась потного виска мужчины. Невнятный стон - жирдяй пытался повернуться, попытаться хотя бы сдвинуть свою огромную китовую тушу с места. Приподняться и вот уж тогда он размажет эту самодовольную суку об стену. Она ведь всегда была такой - он видел её каждый день и тихо ненавидел. Зачем она приходила в эту обшарпанную, старую кофейню? Брала пачку самых дорогих сигарет, но была любительницей отвратительного эспрессо, отдававшего нечистотами ближайшей речки, заполоненной отходами фабрик. Это был квартал рабочих и Джеймс не мог понять, зачем эта дрянь стремилась пить кофе именно здесь.
Она была всегда мила со всеми, щерила свои зубки в лицемерной улыбке. Даже с прислугой она обходилась мило не смотря на нерасторопность и хамоватость. И только представьте себя, эта стерва всегда расплачивалась кредиткой. И не какой-то там, а безлимитной золотой картой "Visa National".
-Я не слышу ответа, Джеймс, поторапливайся. У тебя осталось не так много времени.
Она села на холодный асфальт рядом с телом, вытягивая длинные ноги и неспеша вынимая из-за тонкого пояска юбки пачку сигарет, со вкусом закурила, тем не менее удерживая ствол возле его виска. Дым клубился возле её губ, когда она немного приоткрывала оные и манерно запрокидывала голову назад, чтобы шелк вороных прядей ниспадал меж хищных крыльев лопаток. Человек снова невнятно заныл, подергиваясь от боли и тем самым больше пачкаясь в уличной грязи.
-Я...я...
-Ну же, Джеймс. Кто ты?
Он уже жалел обо всем. О том, что вломился в ту квартиру, вообще, что узнал тот несчастный адрес. И что вовремя не уехал из города. Ведь все его подельники уже давно пропали из зоны видимости. Они, правда, не были его друзьями, чтобы сильно об этом волноваться. А впрочем-то...кто у него и был? Женщина тем временем зажала сигарету в уголке губ, приподнимая револьвер и проворачивая барабан, вновь приставила его к виску несчастного:
-Смотри, Джеймс. Давай сыграем. Это 6-ти зарядный револьвер. Но пуль всего пять. Может быть, тебе повезет, как ты считаешь? - немного промолчав, продолжая слушать невнятные стенания, женщина кивнула, неспешно затягивая сигаретку, - Вот и я думаю, что фортуна и так по жизни стоящая к тебе своим упругим задом, не соизволит вдруг тебе помочь. Жалкое же ты создание, Джеймс. Но я все-таки хочу узнать - кто ты?
Жировая масса на земле вдруг содрогнулась и резкий удар по милому личику прошелся с массивного кулака мужчину. Навершие острой скулы встретило удар костяшек, белоснежная ткань с размаху врезалась в липкую, тягучую грязь, вдоль спины словно прошел удар тока. Выстрел. Громкий, зычный клич смерти, брошенный обесцененной монетой в трущобы. И хриплый женский смех - острый каблук впился в живот несчастного, отпихивая стенающую падаль прочь. Простреленное плечо.
-Джеймс. Ты туп, как пробка, - утирая гремучую смесь своей и чужой крови с лица, женщина все еще продолжала хрипло смеяться, вновь прокручивая барабан, - Ну вот видишь...фортуна слепа. Она тебе вряд ли поможет. Четыре патрона. Кто ты, Джеймс?
Упорства дамочке, видимо, не занимать. Упрямо сжатые губы - верхнюю рассекло массивным перстнем, но как известно, можно успеть выпить пинту собственной крови, прежде чем тебя вывернет наизнанку.
-Я...я...жалок.
-Именно. Ты - ничтожная биомасса, паразит, присосавшийся к зловонной куче, которую называют социумом. Но даже так, Джеймс, ты не в состоянии ответить на простейший в мире вопрос. Кто же ты?
Она поднялась с земли, выкидывая тлеющий фильтр одним коротким, сухим щелчком пальцев. Оправила угольно-черный поток волос, перемазанный чужой кровью и твердой рукой наставила револьвер прямиком в затылок Джеймса:
-И знаешь, о чем ты будешь жалеть больше всего? Ты умрешь, так и не узнав ответа на этот вопрос.
Выстрел.
-
-
28.04.2012 в 18:02-
-
29.04.2012 в 00:31-
-
29.04.2012 в 11:16И диз смотрится как надо*довольно разглядывает*