Ну разве он не чудо? Хочется на поводок его взять, впрочем… я могу.(с)
Моя поступь медленная, крадущаяся, словно бы я ступаю вовсе не по гладкому лакированному паркету на кончиках пальцев, как если бы шла к тебе навстречу на пуантах стоя, руки вытягивая в болезненно-надломленном очередном затейливом па. Нет, я крадусь до тебя, как по битому стеклу, порхая так легко, как если бы воздух был моей стихией, а не яростное буйное пламя. Мы оба слышим чеканную эту барабанную дробь и дышим тяжелым запахом благовоний. Наши глаза обманывают нас в полу-мраке этого холодного помещения, ведь вовсе я не одинока в гибких своих жестах, а сомны теней вторят змеиной их грации. Еще шаг, замирая...прислушиваясь к вкрадчивому шелесту ткани, что схватывает упругое тело - молоко и мёд белоснежной кожи, покрытой лоснящимся черным шелком платья, что струится антрацитовым смоляным пятном. Ты протягиваешь руку - коснуться и поймать, сильным движением притягивая к себе. Но как зыбко видение огня, что маревом окутывает твой взор, с тонкого запястья отпуская шифон призрачной ткани шарфа, когда бедра продолжают мерные, завораживающие движения, уводя и тебя следом за собой, в такт восточного мотива. Резкий подъем ножки, ступая на шаткость офисного стула...ах, да. Ты забыл. Мы ведь на работе.
Офис застыл вокруг, люди не двигаются с занятых извечных позиций, замерли даже золотистые блики пыли, остановив извечный вальс. И только мы слышим то, что слышим, ведомые бурлением густой крови - смесь воздушного топлива и крепких наркотиков, слушай...слушай мое дыхание.
Резкий подъем на стол, подцепляя мысом носочка кипу никому ненужных смет, поднимая белоснежный листопад в затейливый вихрь, не останавливая движения, когда пальцы медленно скользят вдоль изгиба талии, глянцевые алые губы зазывно приоткрыты, а с поволокой взгляд устремлен...Недосказанность - наше кредо, всеобщая головная боль. Мы все больны червоточиной недосказанности в горении этого пламени, когда движение все так же не может остановиться. Мои восточные танцы увлекают и тебя за собой, когда, словно обезумевшее хищное животное ты крадешься следом, отчего остро проступают под тканью пиджака крылья твоих лопаток. Добыча медленно вытягивает на губах ниточку белоснежного жемчуга зубов, вроде бы и протягивая ладонь, медленно опускаясь в гибком движении ниже к столу, подцепляя теперь то, что месяцами ждало подписи. Как если бы водоворот карточной масти уносил нас в очередную из партий в казино, следуй за мной...только следуй за мной.
В руках твоих уже не смея сдаваться, лишь опору находя в них для очередного затейливого пассажа гибким телом, выгибаясь медленно назад, прикрывая глаза и судорожно приоткрывая рот для живящего глотка воздуха. Но он тоже застыл, он не даст нам сил, чтобы закончить. Не даст.
Выпрямляясь, считая секунды, чтобы изорванные шелковые ленты волос упали на безупречную гладкость кукольного лица, застывая на таком близком и столь же недостижимо-далеком расстоянии от обворожительности твоей улыбки. Её особенность кроется...тяжело сказать в чем. В том, что мы так тщательно скрываем в этом богами забытом месте, в твоей харизме, дорогой. Гори со мной. Гори так ярко, чтобы все здесь сгорело дотла.
Словно хищные твари, готовые вцепиться друг другу в глотки - иначе ли мы вели себя всего час назад, мой любимый враг? Мы боролись за премии, за зарплаты. Но поборись же со мной сейчас, пока мы слышим этот барабанный стук. Ступай рядом, не оступись. Над головой с резким хлопком перегорает лампочка - полнейшая темнота и лишь изгибы моего тела, тепло моей кожи и запах волос говорит о том, что я все еще рядом. И что мы не в праве останавливаться.
Тени людей вокруг будоражат сознание, движения остаются спокойно-гибкими, как если бы две кобры стремились заворожить друг друга. Кто же сдастся первым. Подойди...ближе. Я хочу слышать стук этих барабанов. Я хочу слышать звук твоего сердца. Я хочу слышать. Я хочу.
Есть ли все еще это Я? Тише...насладись теплом моих пальцев вдоль твоей шеи, когда неугасающий ритм подскажет, что делать дальше. Надрывный вздох...мой? Твой?
На пол медленно падает аппаратура, словно бы мы смотрим на все вокруг в крайне медленной раскадровке. Одурманивающий запах Востока сливает воедино то, что было Черным и Белым всего мгновение назад. Поддайся мне. Гори так ярко, чтобы все здесь сгорело дотла.
