Ну разве он не чудо? Хочется на поводок его взять, впрочем… я могу.(с)
P.S. Знаю, что скомканно, но учитывая, что это импровизация, вышло неплохо.
Я - Язва.
Адашевский - Верделет.
* Язва Крик ли коршуна из тени, что под недостижимо-далека под сводами каменного потолка. Ибо даже цепи мощной, что держит канделябр древний не видно, ибо она утопает в слизи потусторонне-вязкой мглы.
Женщина была здесь. Определённо, она была здесь до того, как появился эльф, она будет здесь и после. Часть толпы, лишь скромная полу-тень, намёк на человека, извечно блюдущий свой одинокий пост. Трактирщик делал то, чему обучен был - лишь только обращал некто в строгом атласном костюме его внимание на себя (ибо до того существование точёного силуэта напрочь выбивало из головы седовласого мужа), он должен был принести немного разбавленное водой вино с пряностями и какой-то намёк на здешнюю пищу. И уносить старый поднос, конечно же. На котором лежал черствый хлеб и едва-приметные пятна смоли по тёмно-коричневому ободку глинянной плошки.
Вот и сейчас бледная длань медленно являлась в толпе сигнальным знаком и звонкая монета отчеканила свой полет на испещрённую выщербинками столешницу, когда гематитовая твердость глянцевых коготков, что венчали тонкие пальчики, издала щелкающий неприятный сухой звук.
И Тень медленно облокачивалась хищным сводом лопаток на старый скрипящий стул, в свободной руке легко провернув трость с серебряным набалдашником. Путь эльфа проследив в тени широких полей щёгольского цилиндра, тень скрыла ладонью нечто на губах своих - усмешку ли?
И толпа вновь сошлась подле фигуры необъятным морем, в которое юркнул и Трактирщик с очередным подносом.
* Верделет Сухость антрацита губ медленно взору предоставляла искушенно-алый цвет его пасти, что впору приходилась к тёмно-бардовой шевелюре. Вечный его спутник - Ворон на плече восседающий, хрипло раздался карьканьем, словно бы кашлем и едва живое море гнилостного человеческого мяса расползлось по разные стороны, подобно частям гиганской многоножки, Он в сторону отодвинул небрежно тарелку с жалким подобием на снедь.
От него пахло прогорклостью алкогольной и дешёвостью сырого табака, камзол в конец запачкан был дорожной пылью - куда уж ему до блестящего атласа и вычурности грациозных линий.
Нет, он ближе был к природе Истинного, пусть в той же степени и далек был от хаотичного начала. Но сейчас цепкий взгляд сконцентрирован был лишь на нежной женской лапке, которую распознал безошибочно, что бесспорно.
-Старая карга. И тут не без тебя? - смешок самому себе под нос, медленно поднимаясь с места. Потревоженный ворон резким трепетом расправил крылья, переступая когтистыми лапами по тёмному бархату камзола, когда Он стремился к фигуре. Нет...нет, он не даст исчезнуть, он успеет прежде, чем Бытность вновь поглотит изящность силуэта, обратит его лишь в некую видимость Вечного.
Тонкие пальцы едва коснулись спинки надрывно-скрипящего стула и алый жесткий полог вкрадчиво вплетался в лоснящийся черный локон, когда Тьма надменно лизнула чертовку подушечками пальцев вдоль кукольно-фарфоровой щечки.
-Какая приятная неожиданность. Впрочем... - словно ужаленный, в сторону отводя ладонь и вновь ощеривая алую пасть, раздался тихим утробным хохотом, что на рычание похож более.
* Язва -S'il vous plaît, gardez vos mains, - ленно отозвались сочно-глянцевые уста, когда длань резко-летящим движением отстранила прочь руку (не)знакомца. Слова лились потоком мурчания, что так присущ манерным снобам, писанным с городских пейзажей, облаченных в серость угрюмого камня. Французский говорок Прованса - определённый шарм, что не портил речи, но мелодией напевной закрадывался в слух и далее, в сам разум, оплетая нитью некой притягательной. Приглушенный тон - заставляя прислушиваться и тем самым склониться ниже, дабы пуще алость волос сплеталась с зыбкою текучестью Тьмы в поблескивающем атласе ниспадающих локонов.
Фигура надломилась неким чернильным пятном - штрих на полотне авангардного художника, незримо для окружения перетекая в очертания стоящего напротив женского силуэта, всё еще лишь полнимого общностью, незаметностью. Ни отличительных черт на безукоризненно-выбеленном лице, ни запоминающихся особенностей в стати фигурки пышной. Только едва-различимый свист, с которым наконечник трости уперся Тёмному под острый подбородок - Она никогда не считала его даже близко похожим на мужчину, еще один выродок Небытия, не с самой удачной оболочкой. Танцующий шаг, этакое балетное па де грас, сметая мысом сапожка в сторонку единственную из преград - старинный стул, видавший виды.
-Впрочем...скорее какая неприятность? "Делай первый шаг...", - лукаво улыбались в тон ему черные губы, контрастом сажи пылающие на белом полотне безупречности кожи. И очередной танцующий шаг, ближе, чуть давление трости уменьшая и голову склоняя медленно набок. Взору тем самым открывая изумрудную даль очей, что очерчены густо сурьмою.
От движения головой цилиндр кокетливо сдвинут был набок, теперь видно было, что по левой стороне лица пробежались витиеватой тропинкую трещины по безупречной маске, что морщины на старческом лице. Этакая поломанная марионетка. И проглядывалась в разломах не кровь, увы. Лишь нечто, субстанция не бывшая кровью, лишь вторая плоть.
* Верделет -"...И я пойду за тобой", - сипло отозвался Он, припоминая древность некогда произнесённых...были ли тогда Слова? Было ли Время материей? Константой, что не менялась и была вечной? Он был лишён понятий этих. Она была лишена. Кай и Герда беспросветно-черных пустынь Бездны.
-"Рука об руку, рука об руку", - с осторожностью хищника подавая ладонь прелестнице, но подмечая столь прозорливо упущенный изъян её прекрасного лица, медленно надломил губы. И брови тонкие свёл хмуро, всё же предложенным жестом не отпрянув, напротив, словно обретая некую уверенность в своих действиях, скосил взор на сдерживающее острие, что возможно и клинок обманчивый хранило в деревянной оболочке.
-Чересчур помпезно, душа моя. Я отвык от высокого слога, дальними дорогами ветра унесли манеры, - хриплому смеху вторило гарканье Ворона, что распростёр крылья, словно бы красуясь перед стоящей напротив. Не менее стремительное движение назад, дабы избежать давление и лёгкий удар по трости, нисводя её в сторону, чтобы под ручку подхватить собеседницу.
-Кто это сделал? - и вновь горяще-обжигающий порок коснулся личика дивы, прямо вдоль самых трещинок кукольных. Увы, по прикосновению те не сходились вновь прелестно-бледным полотном, сколь великим не было бы желание Его. Но Он и не верил, что Она не смогла бы скрыть подобный пустяк сама, видимо, была причина.
-Пойдем со мной. Как было раньше. Стань настоящим странником, но не безликой фурией, которую разыгрываешь тут. Я видел Миры и то, сколь хрупки они. Один человек, что крупица пшена, но переложи на иную чашу весов и те мгновенно сменят положение чаш.
Он молвил осторожно, без лишней близости, ибо знал, в отличии от Него у Неё было Время. Она изучила его, смогла использовать себе во благо. Обучилась многому, а он кто? Изгнанник лишь, так быть ли ей попутчиком ему?
* Язва -Пожалуй, Певчий совсем помутился рассудком? - она помнила, как называли их. И осторожно обвила руку предложенную своей, легкостью виноградной лозы. Мурлыкая что-то, уводила от пьяного и душного потока тел, лиц размытых и разговоров шёпотом ведущихся. Они выходили на улицу, на узкое крылечко с небольшой мансардой, когда Она молвила уже чуть серьёзнее.
-Душа моя забыла о том, что у нас разные дороги, - рассмеявшись теперь открыто над Темным, легко умостилась на перегородку мансарды, смотря в непроглядную темень Его очей.
-Я наблюдатель и ты знаешь это. Я Смерти отдаю долги и мой путь - удел рек крови, тебе ли идти со мной рука об руку? - голос ехидны черствел и все больше яда скапливалось в каждом слове. Она была блаженно-нежна к нему с первого взгляда, как было и прежде. Играла, но теперь вела партию в иное русло.
Ни сожаления, ни страха перед Перворожденным. Он был глупцом, им же и останется, слишком упрям для Неё. Скучала ли? А имела ли право на это?
Нет. Ненавидела его равно так же, как и все остальное, что живо. Но сдержанным холодом, искореняющей язвой. Больнее всего безразличие?
-Твой путь - путь Пыли и Праха. Ты идешь за мною, как и было предречено. Я бы не стала задерживаться по эту сторону Жизни на твоём месте, Вер. Ты знаешь...
Тихим змеиным шипением, становясь лишь рябью темной. Бежала от Него? Вполне вероятно. Первый остаётся Первым, а Она предпочитала всегда знать, с чем имеет дело.
* Верделет Хотел было ухватить чертовку за рукав накрахмаленно-белый, но поздно. Та уже стала сестрицей матери Ночи, растворилась в ней, в жилах её тёмных. Кулак уловил лишь тени, что податливо обвились подле тёмной ладони и скользнули дальше, по своим тёмным делам, что аспиды.
-Я...я знаю, - только молвил в Пространство, оборачиваясь спиною к ночной прохладе. Ворон резким рывком взмыл с острого плеча и шелест крыльев уносил пташку куда-то далеко в поднебесье, под тяжелый свод ночного неба, задрапированного звездным ажуром.
И Он знал. Во истину, знание - сила. Он увидит её прежде, чем дороги пересекутся вновь и тогда Герда обретёт свое место. Он не допустит. Вторая по праву рождения, но опустившаяся до прислуги огненной? За что? Силу и Мощь?
-Мало ли было Тебе от матери нашей? - хмыкнул тихо, смыкая затем уста печатью молчания, возвращаясь к входной двери. С легкостью толкнув её и возвращаясь в царство удушливых людских образов и пьянящих запахов, притворил за собою двери. А Ворон...
Исчез за ближайшим облаком скользящей тенью, в то время как Он заказывал кружку пива и изучал этот Мир. Его жизнь, его составляющую. И всё еще прислушивался едва к жасминовому аромату её парфюма. Да, Он помнил. Ведь это Она некогда была этим цветком, в одно из Её рождений.
Я - Язва.
Адашевский - Верделет.
* Язва Крик ли коршуна из тени, что под недостижимо-далека под сводами каменного потолка. Ибо даже цепи мощной, что держит канделябр древний не видно, ибо она утопает в слизи потусторонне-вязкой мглы.
Женщина была здесь. Определённо, она была здесь до того, как появился эльф, она будет здесь и после. Часть толпы, лишь скромная полу-тень, намёк на человека, извечно блюдущий свой одинокий пост. Трактирщик делал то, чему обучен был - лишь только обращал некто в строгом атласном костюме его внимание на себя (ибо до того существование точёного силуэта напрочь выбивало из головы седовласого мужа), он должен был принести немного разбавленное водой вино с пряностями и какой-то намёк на здешнюю пищу. И уносить старый поднос, конечно же. На котором лежал черствый хлеб и едва-приметные пятна смоли по тёмно-коричневому ободку глинянной плошки.
Вот и сейчас бледная длань медленно являлась в толпе сигнальным знаком и звонкая монета отчеканила свой полет на испещрённую выщербинками столешницу, когда гематитовая твердость глянцевых коготков, что венчали тонкие пальчики, издала щелкающий неприятный сухой звук.
И Тень медленно облокачивалась хищным сводом лопаток на старый скрипящий стул, в свободной руке легко провернув трость с серебряным набалдашником. Путь эльфа проследив в тени широких полей щёгольского цилиндра, тень скрыла ладонью нечто на губах своих - усмешку ли?
И толпа вновь сошлась подле фигуры необъятным морем, в которое юркнул и Трактирщик с очередным подносом.
* Верделет Сухость антрацита губ медленно взору предоставляла искушенно-алый цвет его пасти, что впору приходилась к тёмно-бардовой шевелюре. Вечный его спутник - Ворон на плече восседающий, хрипло раздался карьканьем, словно бы кашлем и едва живое море гнилостного человеческого мяса расползлось по разные стороны, подобно частям гиганской многоножки, Он в сторону отодвинул небрежно тарелку с жалким подобием на снедь.
От него пахло прогорклостью алкогольной и дешёвостью сырого табака, камзол в конец запачкан был дорожной пылью - куда уж ему до блестящего атласа и вычурности грациозных линий.
Нет, он ближе был к природе Истинного, пусть в той же степени и далек был от хаотичного начала. Но сейчас цепкий взгляд сконцентрирован был лишь на нежной женской лапке, которую распознал безошибочно, что бесспорно.
-Старая карга. И тут не без тебя? - смешок самому себе под нос, медленно поднимаясь с места. Потревоженный ворон резким трепетом расправил крылья, переступая когтистыми лапами по тёмному бархату камзола, когда Он стремился к фигуре. Нет...нет, он не даст исчезнуть, он успеет прежде, чем Бытность вновь поглотит изящность силуэта, обратит его лишь в некую видимость Вечного.
Тонкие пальцы едва коснулись спинки надрывно-скрипящего стула и алый жесткий полог вкрадчиво вплетался в лоснящийся черный локон, когда Тьма надменно лизнула чертовку подушечками пальцев вдоль кукольно-фарфоровой щечки.
-Какая приятная неожиданность. Впрочем... - словно ужаленный, в сторону отводя ладонь и вновь ощеривая алую пасть, раздался тихим утробным хохотом, что на рычание похож более.
* Язва -S'il vous plaît, gardez vos mains, - ленно отозвались сочно-глянцевые уста, когда длань резко-летящим движением отстранила прочь руку (не)знакомца. Слова лились потоком мурчания, что так присущ манерным снобам, писанным с городских пейзажей, облаченных в серость угрюмого камня. Французский говорок Прованса - определённый шарм, что не портил речи, но мелодией напевной закрадывался в слух и далее, в сам разум, оплетая нитью некой притягательной. Приглушенный тон - заставляя прислушиваться и тем самым склониться ниже, дабы пуще алость волос сплеталась с зыбкою текучестью Тьмы в поблескивающем атласе ниспадающих локонов.
Фигура надломилась неким чернильным пятном - штрих на полотне авангардного художника, незримо для окружения перетекая в очертания стоящего напротив женского силуэта, всё еще лишь полнимого общностью, незаметностью. Ни отличительных черт на безукоризненно-выбеленном лице, ни запоминающихся особенностей в стати фигурки пышной. Только едва-различимый свист, с которым наконечник трости уперся Тёмному под острый подбородок - Она никогда не считала его даже близко похожим на мужчину, еще один выродок Небытия, не с самой удачной оболочкой. Танцующий шаг, этакое балетное па де грас, сметая мысом сапожка в сторонку единственную из преград - старинный стул, видавший виды.
-Впрочем...скорее какая неприятность? "Делай первый шаг...", - лукаво улыбались в тон ему черные губы, контрастом сажи пылающие на белом полотне безупречности кожи. И очередной танцующий шаг, ближе, чуть давление трости уменьшая и голову склоняя медленно набок. Взору тем самым открывая изумрудную даль очей, что очерчены густо сурьмою.
От движения головой цилиндр кокетливо сдвинут был набок, теперь видно было, что по левой стороне лица пробежались витиеватой тропинкую трещины по безупречной маске, что морщины на старческом лице. Этакая поломанная марионетка. И проглядывалась в разломах не кровь, увы. Лишь нечто, субстанция не бывшая кровью, лишь вторая плоть.
* Верделет -"...И я пойду за тобой", - сипло отозвался Он, припоминая древность некогда произнесённых...были ли тогда Слова? Было ли Время материей? Константой, что не менялась и была вечной? Он был лишён понятий этих. Она была лишена. Кай и Герда беспросветно-черных пустынь Бездны.
-"Рука об руку, рука об руку", - с осторожностью хищника подавая ладонь прелестнице, но подмечая столь прозорливо упущенный изъян её прекрасного лица, медленно надломил губы. И брови тонкие свёл хмуро, всё же предложенным жестом не отпрянув, напротив, словно обретая некую уверенность в своих действиях, скосил взор на сдерживающее острие, что возможно и клинок обманчивый хранило в деревянной оболочке.
-Чересчур помпезно, душа моя. Я отвык от высокого слога, дальними дорогами ветра унесли манеры, - хриплому смеху вторило гарканье Ворона, что распростёр крылья, словно бы красуясь перед стоящей напротив. Не менее стремительное движение назад, дабы избежать давление и лёгкий удар по трости, нисводя её в сторону, чтобы под ручку подхватить собеседницу.
-Кто это сделал? - и вновь горяще-обжигающий порок коснулся личика дивы, прямо вдоль самых трещинок кукольных. Увы, по прикосновению те не сходились вновь прелестно-бледным полотном, сколь великим не было бы желание Его. Но Он и не верил, что Она не смогла бы скрыть подобный пустяк сама, видимо, была причина.
-Пойдем со мной. Как было раньше. Стань настоящим странником, но не безликой фурией, которую разыгрываешь тут. Я видел Миры и то, сколь хрупки они. Один человек, что крупица пшена, но переложи на иную чашу весов и те мгновенно сменят положение чаш.
Он молвил осторожно, без лишней близости, ибо знал, в отличии от Него у Неё было Время. Она изучила его, смогла использовать себе во благо. Обучилась многому, а он кто? Изгнанник лишь, так быть ли ей попутчиком ему?
* Язва -Пожалуй, Певчий совсем помутился рассудком? - она помнила, как называли их. И осторожно обвила руку предложенную своей, легкостью виноградной лозы. Мурлыкая что-то, уводила от пьяного и душного потока тел, лиц размытых и разговоров шёпотом ведущихся. Они выходили на улицу, на узкое крылечко с небольшой мансардой, когда Она молвила уже чуть серьёзнее.
-Душа моя забыла о том, что у нас разные дороги, - рассмеявшись теперь открыто над Темным, легко умостилась на перегородку мансарды, смотря в непроглядную темень Его очей.
-Я наблюдатель и ты знаешь это. Я Смерти отдаю долги и мой путь - удел рек крови, тебе ли идти со мной рука об руку? - голос ехидны черствел и все больше яда скапливалось в каждом слове. Она была блаженно-нежна к нему с первого взгляда, как было и прежде. Играла, но теперь вела партию в иное русло.
Ни сожаления, ни страха перед Перворожденным. Он был глупцом, им же и останется, слишком упрям для Неё. Скучала ли? А имела ли право на это?
Нет. Ненавидела его равно так же, как и все остальное, что живо. Но сдержанным холодом, искореняющей язвой. Больнее всего безразличие?
-Твой путь - путь Пыли и Праха. Ты идешь за мною, как и было предречено. Я бы не стала задерживаться по эту сторону Жизни на твоём месте, Вер. Ты знаешь...
Тихим змеиным шипением, становясь лишь рябью темной. Бежала от Него? Вполне вероятно. Первый остаётся Первым, а Она предпочитала всегда знать, с чем имеет дело.
* Верделет Хотел было ухватить чертовку за рукав накрахмаленно-белый, но поздно. Та уже стала сестрицей матери Ночи, растворилась в ней, в жилах её тёмных. Кулак уловил лишь тени, что податливо обвились подле тёмной ладони и скользнули дальше, по своим тёмным делам, что аспиды.
-Я...я знаю, - только молвил в Пространство, оборачиваясь спиною к ночной прохладе. Ворон резким рывком взмыл с острого плеча и шелест крыльев уносил пташку куда-то далеко в поднебесье, под тяжелый свод ночного неба, задрапированного звездным ажуром.
И Он знал. Во истину, знание - сила. Он увидит её прежде, чем дороги пересекутся вновь и тогда Герда обретёт свое место. Он не допустит. Вторая по праву рождения, но опустившаяся до прислуги огненной? За что? Силу и Мощь?
-Мало ли было Тебе от матери нашей? - хмыкнул тихо, смыкая затем уста печатью молчания, возвращаясь к входной двери. С легкостью толкнув её и возвращаясь в царство удушливых людских образов и пьянящих запахов, притворил за собою двери. А Ворон...
Исчез за ближайшим облаком скользящей тенью, в то время как Он заказывал кружку пива и изучал этот Мир. Его жизнь, его составляющую. И всё еще прислушивался едва к жасминовому аромату её парфюма. Да, Он помнил. Ведь это Она некогда была этим цветком, в одно из Её рождений.